…теория лжи на практике…
…иммигрировавшему отсюда в Дойчляндию безработному и практически подзаборному художнику подворачивается халтурка — покорпеть переводчиком-толмачом в распределительных лагерях для бывших советских людей (…Гиголашвили их так здесь и сокращает: «бывсовлюди»…) при заполнении последними миграционных документов. Анкетирование, к слову, идёт пополам с допросом. Каковой, как и полагается в меркантильно-бюрократической Европе, с пристрастием. И в ходе которого жадные до сытой бюргерской еврожизни анкетируемые (…читай — допрашиваемые…) напропалую врут. Да в таких масштабах, что это видно не только опытному персоналу местного миграционного департамента, а и самому художнику-толмачу, и уж тем более — проницательному читателю. На выходе получается не то, что откровенная брехня, а, используя метафоры автора: «балаган или театр теней, да и одним словом цирк»…
…либерализм по Гиголашвили в Германии зашкаливает: принимают не только лишь всех, мало кто в принципе может миновать немецкие кордоны. В странах-партнёрах по ЕС — так и вообще пограничники-таможенники нелегалов чуть не за свой счёт в Фатерлянд направляют. Главгерой, в общем, как бы помогает бывсовбеженцам и с немцами сотрудничать, и врать складнее, и свои собственные проблемы под шумок решает (…не смейтесь, ей-богу, автор и сам себе за такое тут в собственный текст шпильки вставляет…). Контингент — залюбуешься: военные преступники, старообрядцы, уголовники, гастарбайтеры, международные проститутки, казахские каратисты, украинские хохлы, белорусы, бывшие члены компартии, лютеранские гитаристы, фальшивые турки, мытыщинские омоновцы и одесские взяточники; только что палестинских взрывотехников не завезли. В каждом эпизоде дознания присутствует собственная языково-диалектная экология, не сухая и безжизненная, но живая и переливающаяся. Результатом подобного географико-лингвистического буйства на страницах «Толмача» синтезируется совершенно и решительно отличная, приятно ласкающая читательский слух полифония вариаций и акцентов велико-могучего русского языка…
…говоря совсем уж откровенно, «Толмач» — это большой русский (…бывший советский…) роман, законсервированный в немецкой комнате гражданских допросов. Узнать, сколько доподлинно говорит каждый из допрашиваемых правды или бессовестной лжи, не выходит. Но практически с первых же страниц происходит трансляция историй, которые легко вообразить с этой, бывшей советской стороны. И в той же значительной мере трудно принять немецким дознавателям. Германские бюрократы, в силу специфики, широты и многообразия русского духа, приправленного тьмами диалектов русского же языка, вынуждены только цепляться к откровенным несоответствиям в логике и фактах повествования. А вот у читателя русского — если и не по рождению, то уж совершенно определённо по лингвопринадлежности — меню «Толмача» выходит куда более разнообразным и насыщенным. По форме текст структурируется в пару десятков выдержек из иммиграционных анкет и столько же писем героя, адресованных закадровому «милому другу». Деликатесная проза Гиголашвили имеет под собой прочную, хоть и расплывающуюся в красках основу. Судите сами — автор единовременно тбилисский грузин, эксперт по Достоевскому, преподаёт в Германии и издаётся преимущественно в России. Географический карнавал, а не почва для написания серьёзной и остроумной прозы…
…есть тут, конечно — как не быть — и евросоюзовские городские, так сказать, легенды про еврогосслужащих взятки не берущих. И прямо-таки ни пять, ни даже пятьдесят тыщь свободно конвертируемых евро США соблазнить их не могут, ну ни в какую! Так беллетристика же, законы жанра, ничего не попишешь. Начал врать — или продолжай до самого гран финале, или и вовсе не берись. А для бывших подданных бывшей империи «Толмач» — самое то: в голос хохотать, быть может, и не сподвигнет, но вот от понимающих гримас, ухмылок и хмыканий отбоя не будет точно…
